Сочинение

Тема Великой Отечественной войны занимает важное ме­сто в творчестве белорусского писателя Василя Быкова. Честь, совесть, достоинство, героизм, верность своему долгу — именно эти проблемы часто затрагиваются писателем.

В предлагаемом для анализа отрывке из рассказа «Зе­нитчица» В. Быков обращается к проблеме нравственного выбора человека на войне. Нравственный выбор в нечело­вечески жестоких условиях военных действий — сегодня, к сожалению, этот вопрос звучит с новой силой. Причина этого — все разрастающиеся военные конфликты совре­менности.

Автор рассказывает историю о том, как комбат Колесник и его любимая девушка, зенитчица Катя, выходят из окру­жения. У Колесника это уже третье окружение. После вы­хода из первых двух ему, боевому офицеру, пришлось очень долго доказывать, что он не предатель. Ему даже грозил трибунал. Колесник опасается, что и сейчас ему не поверят. Его мучает мысль: «Теперь последний рывок, и они среди своих. Но что после?» А после могли быть опять долгие до­просы, обвинения в предательстве, штрафбат, трибунал. В. Быков пытается найти ответ на вопрос: как поведет себя че­ловек в таких тяжелых обстоятельствах? По мнению писа­теля, Колесник стоит у нравственной черты, за которой ты или герой, или подлец. Не смог, по мнению писателя, со­вершить комбат этот тяжелейший нравственный выбор: он хочет вернуться к своим раненым, ведь к ним было меньше вопросов и больше доверия. Но для Кати Колесник — пре­датель и трус. Поэтому она решительно нажимает на спуск автомата: «Назад она уже не оглядывалась и больше не ин­тересовалась тем, кого пристрелила». Но весь трагизм сло­жившейся ситуации оказывается в том, что убила Катя отца своего неродившегося ребенка.

Позиция автора одновременно и ясна, и очень сложна: безусловно, недоверие к вышедшим из окружения унижает и оскорбляет людей, желающих выжить, вернуться к своим и воевать дальше. Но и позицию Колесника писатель не разделяет: не пристало боевому офицеру трусить и искать спасения в мнимом ранении.

Сложно не согласиться с В. Быковым в том, что судьба человека на войне трагична, только нравственно сильным людям дано сделать правильный выбор: героическая смерть или позорная жизнь труса.

Можно привести ряд примеров из литературы, подтвер­ждающих мысль о том, что именно на войне, когда человек оказывается в экстремальной ситуации, может полностью раскрыться характер. Обратимся к повести В. Быкова «Сот­ников». Сотников, в отличие от Рыбака, сразу осознал без­выходность ситуации, но в последние минуты жизни он не­ожиданно утратил свою уверенность в праве требовать от других того же, что и от себя. Рыбак стал для него не пре­дателем, а просто старшиной, который как гражданин и че­ловек не добрал, не понял чего-то. Сотников не искал сочув­ствия в глазах присутствующих при казни людей. Он не хотел, чтобы о нем плохо подумали, и разозлился только на выполнявшего обязанности палача Рыбака. В чем трагизм ситуации? В том, что писатель и предателю Рыбаку оставил возможность иного пути даже после тяжкого преступления. Это и продолжение борьбы с врагом, и исповедальное при­знание в своем предательстве. В. Быков оставил своему ге­рою возможность покаяния, возможность, которую чаще дает человеку Бог, а не человек. Писатель, по-моему, пред­полагал, что и эту вину можно искупить.

Проблема нравственного выбора находит воплощение и в повести В. Быкова «Обелиск», в которой автор рассказывает о непростой, трагической судьбе обыкновенного сельского учителя Алеся Ивановича Мороза. В сердцах своих одно­сельчан он навсегда останется истинным героем, хотя офи­циально таковым и не был признан. Этот скромный сель­ский учитель совершил правильный нравственный выбор: в тяжелейшие минуты жизни и смерти он поддержал своих учеников, личным примером показав подросткам, что муже­ство и самоотверженность — самые главные качества чело­века на войне.

Таким образом, можно сделать вывод: на войне человек поставлен в ситуацию нравственного выбора, и кем быть: выжившим подлецом или погибшим героем — зависит ис­ключительно от самого человека.

Текст

(1)Комбат Колесник выходил уже из третьего окруже­ния. (2)Из первого выбирались большой группой под мино­метным и пулеметным огнем, лезли напролом, надеясь на то, что повезет. (З)Многие полегли. (4)Некоторым повезло, в том числе и Колеснику. (5)Зато месяц потом писал объясне­ния, отвечал на допросах в особом отделе, заполнял анкеты. (б)Обошлось, хотя подозревали в худшем. (7)Хорошо, что нашелся свидетель, который подтвердил все, что комбат по­казал в своем первом объяснении. (Поверили и снова по­слали на батарею, в которой пришлось повоевать ровно один месяц. (9)И снова — окружение, разгром. (Ю)Тогда им по­везло — проскользнули в прореху между соседними немец­кими частями. (И)Орудия накануне подорвали, потому что двинулись по болотам и бездорожью, с ранеными, четырех из которых несли на самодельных носилках. (12)В тот раз Колесник искренне пожалел, что не погиб в бою, что вы­шел, потому как дело его оформили в трибунал. (13)Да все- таки что-то там у них переменилось, и его срочно направили в батарею, которую перебросили на плацдарм, где она и по­гибла. (14)Лишь они вдвоем с зенитчицей Катей, которую комбат любил и с которой был близок, уцелели.

(15)3а пригорком разгорался огневой бой. (16)Колесник понял, что вроде бы наступал момент, к которому они стре­мились. (17)Чувствовалось почти определенно, что за теми придорожными столбами — наши. (18)0н так стремился туда и даже порой терял веру, что это осуществится. (19)Теперь последний рывок, и они среди своих. (20)Но что после?

(21)Вот это после его и смущало, о том после не хотелось и думать. (22)Да он и не думал, пока они бежали в огненной пляске трассирующих очередей из немецких танков, лежали в земляном смерче бомбежек, проползая по ночам через не­мецкие позиции, теряя при этом своих и чужих бойцов и командиров... (23)Может, только ему с этой милой наивной Башмаковой и повезло. (24)Только ее он и вывел. (25)Но хорошо, что вывел...

— (26)Сейчас рванем, — сказал он. — (27)Нераненым туда выходить нельзя.

— (28)Как?

— (29)Так.

— (ЗО)Что?

— (31)Не понимаешь, что? (32)Хотя ты первый раз... (ЗЗ)Слушай! (34)Вот тебе автомат! (Зб)Держи. (Зб)Наведешь мне в руку и выстрели.

(37)Не до конца понимая его, она ослабевшими, ватными руками взяла оружие. (38)В ее расширенных глазах застыли испуг и удивление. (39)А он, отойдя шагов пять, вытянул левую руку.

— (40)Что — стрелять? — беззвучно промолвила она од­ними губами.

— (41)Стреляй, ну! (42)Только скорее...

(43)Он требовательно ждал. (44)А в ней поднималось внутри что-то черное и злое, и в мыслях стучало одно толь­ко слово — предатель!

— (45)Ну ты что? (46)Давай быстро! (47)Некогда...

(48)3ахлебнувшись от непонятного взрыва обиды, она

подняла автомат.

— (49)Пониже локтя. (50)Я стерплю...

(51)«Не стерпишь!» — сказала она себе в мыслях и ре­шительно нажала на спуск. (52)На подогнутых ногах Колес­ник сполз по откосу наземь и застыл, неуклюже согнув­шись. (53)Показалось, он что-то сказал ей, но она не поняла что — она даже и не взглянула на него. (54)Наверно, какое- то время он еще жил, подергивая головой, а потом затих, будто окончательно смирившись с происшедшим.

(55)Она постояла еще, пытаясь как-то совладать с собою, и побрела по склону овражка. (56)Впереди возле столбов, показалось, пробежал кто-то, но ее мало интересовало — кто... (57)Назад она уже не оглядывалась и больше не инте­ресовалась тем, кого пристрелила. (58)Никто у нее о том и не спрашивал, когда она вышла к своим. (59)Откуда ей то­гда было знать, что в том капонире остался отец ее сына, который родился зимой, когда она, уже комиссованной, вернулась с младенцем в маленький смоленский городок, где жила до войны...

(По В. Быкову)