Роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» – талантливый русский роман, воплотивший размышления автора о своей эпохе и вечности человека и мира, художника и власти, роман, в котором удивительным образом переплетаются едкая сатира, тонкий психологический анализ и философское обобщение. «Мастер и Маргарита», как и большинство произведений Булгакова, – в первую очередь роман о современной писателю действительности и мире: это осмысление основ того общества, которое создавалось в нашей стране в 30-е гг., называемые теперь периодом укрепления культа личности Сталина; это попытка разобраться в непростом, противоречивом времени, его процессах. Но опыт жизни и искусства убеждает в том, что делать это можно на уровне бытовом, повседневном, что свойственно большинству, на уровне газетном, наконец, что и делает Булгаков, можно вести проверку опытом мировой культуры, на уровне вечных ценностей, всеобщих нравственных принципов. А основы этого нравственного опыта христианства заложены в Евангелиях. И в таком случае гениальное произведение о своем времени выходит за рамки этого времени и поднимает общечеловеческие, общемировые вопросы, как это было с «Гамлетом» Шекспира, «Доктором Фаустусом» Манна, «Братьями Карамазовыми» Достоевского.

«Мастер и Маргарита» – роман-лабиринт. Скорее даже – три романа, три лабиринта, временами пересекающиеся, но достаточно автономные. Так что идти по этому саду расходящихся тропок можно в разных направлениях. Но оказаться в результате в одной точке.

Четыре главы последней редакции (вторая, шестнадцатая, двадцать пятая и двадцать шестая) – история одних суток весеннего месяца нисана, фрагмент страстей Господних, исполненный булгаковской рукой.

Иешуа Га-Ноцри, Понтий Пилат, Левий Матвей, Иуда – четыре персонажа «вечной книги», включая главного, становятся героями булгаковского повествования.

Не знающим Библии кажется, что ершалаимские главы – парафраз евангельской истории суда римского наместника в Иудее Понтия Пилата над Иисусом Христом и последовавшей за этим казни Иисуса, происшедшей две тысячи лет назад, в начале новой эры истории человечества. Но простое сопоставление евангельской основы с булгаковским текстом выявляет немало существенных различий. Это возраст (33 года Иисусу – 27 Иешуа). Происхождение (мать Иешуа – женщина сомнительного поведения, отец – сириец, родителей не помнит). Не Бог, царь, сын Божий, а нищий бродячий философ самого низкого происхождения. Отсутствие учеников – не 12 апостолов, а только Левий Матвей, неточно и невнятно записывающий некоторые слова и мысли учителя. Отсутствие популярности в народе: Иешуа, когда он вошел в Ершалаим (не въехал на осле), никто в городе не знал. Изменен характер проповедника, оставлено лишь одно нравственное положение: «Все люди добрые» – краткое обобщение всех призывов к добру в Нагорной проповеди. После смерти тело похищает и предает земле Левий Матвей, единственный друг и ученик, который не смог выполнить своего главного намерения – сократить страдания Иешуа на кресте. Иуда не повесился, а убит по приказанию Понтия Пилата, который хочет хотя бы этим успокоить свою совесть. Наконец, оспорено божественное происхождение Евангелий, которые имеют своим источником пергамент Левия Матвея, где «записанное представляет собой несвязную цепь каких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических отрывков».

Сравнение булгаковского сюжета с евангельской основой доказывает переосмысление писателем библейских текстов, полемику с ними. Опротестовано и божественное происхождение Иисуса, и предначертанность его смерти на кресте во имя искупления грехов человечества. Нет даже слов «крест» или «распятый», использованы грубые, приземленные «повесить» и «столб».

Обращает на себя внимание еще одно существенное различие: если сюжет Евангелий определяется событиями жизни Иисуса, то у Булгакова главной личностью, скрепляющей ершалаимские главы, становится прокуратор. Видимо, в концепции булгаковского романа особое значение имеет образ Понтия Пилата, всадника Золотое копье.

Игемон убеждается в невиновности Иешуа, хочет его спасти, но тут звучит обвинение. Булгаков дает глубокий психологически точный анализ поведения героя, перерастающий в моральный суд над Понтием Пилатом. Это сложная драматическая фигура. Он умен, не чужд раздумий, человеческих чувств, живого сострадания. Пока Иешуа проповедует, что все люди добры, Пилат склонен снисходительно взирать на это безвредное чудачество. Но вот речь зашла о верховной власти, и Пилата пронзает острый страх. Он еще пытается вести торг со своей совестью, пробует склонить Иешуа на компромисс, старается незаметно подсказать спасительные ответы, но Иешуа не может слукавить. Всесильный прокуратор во власти страха теряет остатки гордого достоинства: «Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? <…> Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю».

Постыдное малодушие умного и почти всесильного правителя: из-за боязни доноса, боязни погубить карьеру Пилат идет против своих убеждений, против голоса человечности, против совести. Он делает последние жалкие попытки спасти несчастного, а когда это не удается, хотя бы смягчить укоры совести. Но нет и не может быть морального выкупа за предательство. А в основе предательства, как это почти всегда бывает, лежит трусость.

Но неужели бесстрашный на поле боя воин, всадник Золотое копье, в самом деле трус? И отчего Булгаков так настаивает на этом обвинении? «Трусость, несомненно, один из самых странных пороков», – слышит во сне Пилат слова Иешуа.

«Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок», – неожиданно вмешивается внутренний голос Пилата и самого автора. Вероятно, писатель уверен, что подлее, страшнее открытого зла – конформизм тех, кто зло понимает, готов осудить его, способен ему препятствовать, но не делает этого из-за малодушия, трусости, привычки к комфорту, боязни за карьеру. «Трусость – крайнее выражение внутренней подчиненности, «несвободы духа», главная причина социальных подлостей на Земле.

И наказан за нее Пилат страшными муками – муками совести. Тема совести – одна из центральных в романе. Совесть – это внутренний компас человека, его моральный суд над собой, моральная оценка своих поступков. Совесть – искупление вины, возможность внутреннего очищения.

Ершалаимский роман пришит к современности тремя стежками. Начало рассказывает Берлиозу с Бездомным Воланд. Казнь грезится в сумасшедшем доме Иванушке. Две главы об убийстве Иуды и встрече Левия Матвея с Пилатом читает по чудесно восстановленной Воландом рукописи Маргарита. Но рассказчик, визионер, прекрасная и верная читательница объединены общей мотивировкой: они опираются на роман мастера, который угадал то, что было на самом деле.

Сожженный роман словно висит в воздухе, присутствует в атмосфере, проникает в сознание разных персонажей. Причем он больше того, что нам суждено прочитать (Воланд возвращает из небытия «толстую пачку рукописей»). И закончится он уже в ином пространстве-времени, прямо на наших глазах.

Роман мастера, ершалаимская история, строится, в сущности, по законам новеллы – с ограниченным числом персонажей, концентрацией места, времени, действия: встреча Пилата с Иешуа, суд – казнь Иешуа – убийство Иуды – встреча Пилата с Левием Матвеем. Романтикой здесь оказываются, в сущности, лишь живописность, детализация, тщательность и подробность повествования.

Московский хронотоп, тоже сконцентрированный во времени (всего четыре дня), напротив, битком набит людьми и событиями. Из 510 персонажей «Мастера и Маргариты» в «древних» главах упоминается менее полусотни. Все остальные – современники Булгакова плюс Воланд со своей свитой и участниками «великого бала».

В московском пространстве сосуществуют два романа: дьяволиада и роман о мастере, рассказ о его творчестве, трагедии, любви.

В изображении публики на сеансе в варьете и посетителей Грибоедова, Варенухи, Римского, Лиходеева, чумы-Аннушки и маленького иуды Алоизия Могарыча Булгаков погружается в фельетонную стихию.

Взгляд – но «от обратного» – точный и небезосновательный. Булгаков не философствует. Он живописует, описывает, изображает. Чисто идеологические споры занимают в романе ничтожно малое место. Философия в романе сжимается до максимы, афоризма. Десятка полтора из них – от «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» до «Все будет правильно, на этом построен мир» – сразу же ушли в язык, «стали народной мудростью», как когда-то изречения Крылова или Грибоедова.

Между ершалаимской мистерией и московской дьяволиадой обнаруживается множество перекличек: мотивных, предметных, словесных (от палящего солнца и апокалипсической грозы до реплики «о боги, боги мои, яду мне, яду!..»). Ершалаим и Москва не только зарифмованы, но и противопоставлены в структуре «большого» романа. В древнем сюжете нет Воланда, хотя он, смущая души Берлиоза и Бездомного, говорит, что присутствовал в Ершалаиме «инкогнито». Дьяволу нет места на страницах романа Мастера, там ничего еще не решено.

В Москве же правит бал «другое ведомство». Здесь часто поминают черта, но Иисуса считают несуществующей галлюцинацией: «Большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о Боге». Естественно, на освободившемся месте появляются не только мелкие бесы, но и сам Сатана.

Образ Воланда у Булгакова, вероятно, еще больше, чем Иешуа, далек от канона и культурно-исторической традиции (Гете, Гуно). «Заметим: нигде не прикоснулся Воланд, булгаковский князь тьмы, к тому, кто сознает честь, живет ею и наступает. Работа его разрушительна – но только среди совершившегося уже распада».

Действительно, булгаковский сатана не столько творит зло, сколько обнаруживает его. Как рентгеновский аппарат, он читает человеческие мысли и проявляет таящиеся в душах темные пятна распада. Несчастного Берлиоза, кроме случайности, губят гордыня и тотальное циничное безверие. Лишь когда уже будет поздно, на мертвом лице Маргарита вдруг увидит «живые, полные мысли и страдания глаза». Единственным убитым, оставленным воинством Воланда в Москве, окажется барон Майгель, современный Иуда. Все остальные отделываются сильным испугом и неприятными воспоминаниями. А кое-кто даже становится лучше, как Варенуха, приобретший «всеобщую популярность и любовь за свою невероятную, даже среди театральных администраторов, отзывчивость и вежливость».

В «Мастере и Маргарите» Воланд, оставаясь оппонентом Иешуа, в сущности, играет роль чудесного помощника из волшебной сказки или благородного мстителя из народной легенды – «бога из машины», спасающего героев в безнадежной ситуации: «Я знаю, на что иду Но иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет».

Спасение от мира мелких бесов, где торжествует бездарность, власть принадлежит безликой силе, где самым спокойным местом оказывается сумасшедший дом, можно искать только у Воланда. Оказывается, зло небесное, метафизическое – это еще не самое страшное. Воланд если не служит, то слушается Иешуа, но можно ли представить, чтобы мастеру помогал Могарыч или Никанор Иванович бросил деньги на дорогу, как это сделал Левий Матвей?

Философский смысл московской дьяволиады обнаруживается в сцене в варьете.

Это реплика в споре о новом человеке: люди не изменились.

Но это и трезвый взгляд на природу человека вообще: милосердие иногда стучится в сердца, но любовь к деньгам, квартирный вопрос или что-то еще все портят.

В толпе люди оказываются хуже, чем поодиночке. Образ «толпы», а не отдельные персонажи – вот что, пожалуй, связывает московский и ершалаимский сюжеты.

У Иешуа, по Булгакову, не случайно только один ученик. Наедине с собой Рюхин вдруг трезво осознает свое литературное ничтожество. Бездомный отказывается сочинять стихи, а мастер начинает писать свой злосчастный роман.

Зло коллективно, массовидно. Чтобы сделать добро, нужно выхватить из толпы лицо, разглядеть за преступлением человека. Так получается у Маргариты с Фридой. Она узнает имя («Фрида! Фрида, Фрида! Меня зовут Фрида, о королева!) – и уже не может ее позабыть.

Принимая участие в Московской дьяволиаде, Маргарита в то же время является одной из главных героинь третьей сюжетной линии романа.

Булгаковский третий роман, в общем, о любви, верности и смерти. Идиллия и трагедия в разных сочетаниях, осложненная современным антуражем и темой творчества. Героев соединяет не просто внезапное и вечное чувство, но – книга, дело мастера, которое Маргарита считает своим («Ведь ты знаешь, что я всю жизнь вложил в эту твою работу»).

Мастер – персонаж – автор единственной книги, утративший после всех испытаний способность творить: «У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновений тоже нет… меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал… Он мне ненавистен, этот роман… я слишком много испытал из-за него».

Иешуа прощает Пилата, как Маргарита простила Фриду. И они уходят по лунной дороге, то ли назад, в «пышно разросшийся за много тысяч этих лун сад», то ли вперед, в сны Ивана Николаевича Понырева, бывшего поэта Бездомного.

Романтическому мастеру Иешуа и Воланд согласно даруют иное: песчаную дорогу с мостиком через ручей, венецианское окно с вьющимся виноградом, музыку Шуберта – вечный дом.

Прощение неразрывно связано с прощанием. Вечный приют, вечный дом возможен лишь в вечном покое.

Действие в эпилоге переносится в неопределенное будущее. Но вдруг это привычное для московского романа колесо обозрения останавливается, интонация меняется, внимание сосредотачивается на одном герое и связанном с ним мотиве памяти.

Приобщение к роману М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» приоткрывает читателям тайну художественного слова, делает мудрее, человечнее.

План произведения

1. Патриаршие пруды. Разговор поэта Ивана Бездомного с Михаилом Александровичем Берлиозом – председателем МАССОЛИТа.

2. Никогда не разговаривайте с неизвестными. Понтий Пилат. Седьмое доказательство.

3. Погоня. Было дело в Грибоедове. Шизофрения. Поэт в психиатрической клинике.

4. Нехорошая квартира. Коровьевские штуки. Вести из Ялты.

5. Черная магия и ее разоблачение. Слава петуху!

6. Явление героя. Встреча Мастера с Маргаритой.

7. Казнь. Мучительная смерть на кресте Га-Ноцри и двух разбойников.

8. Беспокойный день. Много диковинного происходит в Москве.

9. Волшебный крем Азазелло. Полет Маргариты.

10. Великий бал у Сатаны.

11. Извлечение мастера. Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа.

12. Конец квартиры № 50. Похождения Коровьева и Бегемота.

13. Судьба мастера и Маргариты определена. Пора! Пора!

14. Прощение и вечный приют. По лунной дороге удаляются человек и собака.